Нузал. Часовня 12-14вв.

Нузальский храм нередко называют "часовней", хотя этот термин, как и сами такие сооружения (в современном понимании - без алтаря) не характерны для византийской эпохи. Скорее всего, в "Нузалы аргъуан" не было приписного духовенства, а богослужение здесь совершалось только в определенные дни года. Вместе с тем, оформление интерьера памятника прямо свидетельствует, что это была именно церковь (по крайней мере, на определенном этапе существования) - то есть здесь существовали все элементы, необходимые для проведения литургии, прежде всего преграда, алтарь и жертвенник-протесис.

Меж тем, часовня уникальна еще и потому, что это один из трех средневековых храмов Северного Кавказа, в котором сохранились фресковые росписи, и единственный, где они сохранились достаточно неплохо. Два других храма (один в Зруге, другой в Тли) сохранились куда как хуже. Первое упоминание о Нузальской церкви мы находим у царевича Вахтуши в XVIII веке. 

Против входа в часовню, и выше алтарного окна помещено монументальное изображение Христа с греческой монограммой IС ХС. Лицо, как и лица ктиторов, кем-то стерто. Ниже Христа по обе стороны окна расположены двое святых с нимбами. Около правого сохранилась грузинская надпись «Басили» (Василий). Композиция этой стены составляет обычную алтарную тему «Деисус».

Оглянувшись по сторонам мы увидим, что стоим в окружении фигур в светской одежде, расположенных в нижнем регистре - это изображения ктиторов (покровителей и строителей церкви). У изголовий некоторых ктиторов сохранились грузинские надписи, содержащие имена — Атон, Сослан, Фидарос (из них полностью уцелело только имя Сослан). Шестая фигура принадлежит святому с нимбом вокруг головы и кадильницей в руке. Около остатки грузинской надписи «Со...» (видимо, Сокур).

Обратим внимание на левую от входа стену. Ближе к двери изображена целая сюжетная сцена: всадник на темном коне поднял на скаку лук и стреляет в оленя с ветвистыми рогами. Последний не убегает от охотника, а спокойно стоит, повернув голову к всаднику. Рядом с ним виден второй олень. Правее (ближе к алтарю) мы видим фигуры двух святых: мужчины и женщины. Женская фигура — Мария Богородица, на что указывает хорошо заметная около нимба надпись греческими буквами МРθ. В мужской фигуре, возможно, следует видеть архангела Михаила. Но кто такой всадник, охотящийся на оленей?

Исследователи высказывают на этот счет противоречивые суждения. Дореволюционный археолог П. С. Уварова писала: «Ввиду того, что живописец церкви был, видимо, грузин, я склонна видеть в этом всаднике Фарнаваза, героя Грузии, который, освободив отечество от Азона... стал полновластным властителем страны в 247 г.». Но это предположение неправдоподобно, его никто не разделил. 

Специально изучавшая фрески Нузальской часовни искусствовед К. А. Берладина считала, что эта сюжетная сцена изображает «чудо» Евстафия Плакидия. Однако последующие исследователи с нею не согласились: Е. Г. Пчелина видит в загадочном всаднике, скорее всего, Давида Сослана — историческую личность, а И. Лолашвили полагает, что это изображение легендарного осетинского героя Ос-Багатара. Решающих аргументов никто не привел, и значение этой фигуры остается по-прежнему спорным и неясным.

Роспись правой от входа стены, подобно росписи левой, разделена горизонтальной линией на верхний и нижний ряды. От нижнего ряда уцелела только одна фигура святого с прижатой к груди книгой и грузинской надписью «Романоз» (Роман). Остальные фигуры нижнего ряда, вероятно, продолжавшие ряд ктиторов, уничтожены вместе со штукатуркой. О том, что это были ктиторы, в 1906 году писал ботаник и путешественник В. В. Маркович: «При входе налево и направо нарисованы изображения евяти братьев — основателей этой часовни...». Следовательно, в нижнем ряду правой стены должны были находиться еще три фигуры ктиторов. Похоже, что они кому-то «мешали», и после 1906 года эта часть фресок была сознательно сбита.

Верхний ряд правой стены состоит из фигур двух святых с остатками грузинских надписей «святой Иоанн» (слева) и «Габриел» (Гавриил, справа). Между ними заметен нимб третьего святого, но фигуры его нет. От следующей композиции святые отделены вертикальной чертой. За нею и правее оконного проема помещено изображение святого Георгия на белом коне, поражающего копьем дракона.

Если мы повернемся лицом ко входу, то увидим изображение креста увитое орнаментальным изображением лозы. С левой стороны креста грузинская надпись: «джори» (крест), с правой — «Кеси» (Христов).

Наиболее сенсационным моментом в истории церкви был 1946 год, когда археолог Е. Г. Пчелина, подняв доски пола Нузальской часовни, обнаружила у западной стены залегающий на небольшой глубине каменный ящик. Внутри оказался скелет мужчины, сопровождаемый очень скромным погребальным инвентарем: двумя железными ножами, тремя железными кольцами, кресалом и кремнем для высекания огня и двумя альчиками. Церковь оказалась одновременно усыпальницей. Но кто был тот мужчина, который удостоился погребения в столь древней и чтимой церкви? Первоначально Пчелина предполагала, что это захоронение Давида-Сослана, мужа царицы Тамары. Однако более поздние исследования Нузальской церкви опровергли ее выводы, и выдвинули на первый план теорию о том, что в Нузальский храм стал мавзолеем другого видного военно-политического деятеля средневековой Осетии. Ос-Багатара. В.И.Абаев пишет "Погребение мужчины-воина, открытое Е. Г. Пчелиной под полом Нузальской церкви и приписанное Давиду Сослану, в действительности принадлежало Ос-Багатару — историческому лицу, умершему в 1306 году. Основные аргументы в пользу этого вывода: 1) стабильные фольклорные данные; 2) хронологические соответствия; 3) воинские аксессуары; 4) особый статус Нузальской церкви-мавзолея; 5) Нузальское стихотворение, идущее от лица Ос-Багатара и представлявшее стихотворную эпитафию над его могилой».

Вот ее текст: "Нас было 9-ть братьев - Царазоновы - Цахиловы: Ос-Багатар, Давид и Сослан - с 4-мя царствами борющиеся. Фидарос, Долароз, Сокур - Георгий, с презрением на врагов взирающие. Братья наши Исаак, Романоз и Басил сделались добрыми рабами Христа (монахами). Мы содержим в 4-х углах узкие проходы дорог. В Касаре имею укрепление и сабаже (заставу), здесь содержу двери моста, о будущем обнадежен, в настоящем благополучен. Руды золота и серебра имею в таком обилии, как вода. Покорил кавказцев, противустал 4-м царствам (народам). У грузинского (батони) князя похитил сестру, не оставил своего рода; настиг меня, клятвою обманул, наложил на себя вину мою (грех). Багатар утонул в воде, войско осетин истреблено".
Надпись о «девяти братьях Царазоновых» сама по себе в высшей степени интересна. Она была одним из тех уникальных исторических памятников, которые народ должен хранить как зеницу ока. Но до нашего времени она не дошла. Она была в начале прошлого века варварски уничтожена каким-то негодяем. К счастью, ее скопировал в XVIII веке грузинский царевич Вахушти и издал в 1897 году Мосе Джанашвили. Была, видимо, и другая копия, которой пользовался историк Грузии Мари Броссе.